TEACHERS FORUM

ДАВАЙТЕ ДРУЖИТЬ ДОМАМИ!

Уважаемая редакция!

Хочу обратиться через вашу газету ко всем учителям английского языка, а также к методистам и всем вышестоящим чиновникам.
Моя дочь учится в школе с углублённым изучением языка. Мы школу не выбирали, она у нас под окном. Но дело в том, что английский язык мы с ней начали учить с трёх лет по своей программе с преподавателем, и уровень её ко второму классу был уже очень приличным. Со второго класса в школе начался английский язык (другого языка в школе нет) не только с самого начала, но и по другой методике, которая противоречит нашей.
На все просьбы освободить ребёнка от предмета мы услышали столько неприятного! От того, что мы якобы обвиняем учителей в некомпетентности, до прямых угроз отчисления из школы (не нравится – уходите). Как нам быть? Сталкивались ли другие с похожей проблемой, и, если да, то как её решали?

С уважением, С. Кузнецов

Итак, речь идёт о совместимости государственной и негосударственной программ преподавания английского языка. Мы приглашаем к диспуту обе стороны. Первой согласилась прокомментировать это письмо директор лингвистического центра “Гудвиллэнд” Ольга Львовна Соболева. Она предлагает вариант своей программы соединения методик, который мы выносим на ваше обсуждение.

Уважаемый г. Кузнецов!
Проблема, о которой Вы пишете, действительно существует. И те из учителей, кто скажет, что это не так, на самом деле просто не в курсе. Поверьте! От Вас её тщательно скрывают, не желая нарываться на неприятности. Но! Скажите, пожалуйста, дорогой г. Кузнецов, что именно, какие шаги Вы предприняли, прежде чем слушать в свой адрес обвинения? Не было ли в Ваших словах какого-либо высокомерия, пренебрежения в адрес учителей?
Конечно, начав изучать язык с ребёнком за несколько лет до школы, Вы все эти годы копили в себе неприязнь к тому, что вас ожидает. Ваш накал страстей был похож на потенциальную энергию шара, стоящего на вершине сферы в положении неустойчивого равновесия – тронь, и покатится. Либо влево, либо вправо, смотря как коснуться. И вся эта энергия превратится либо в разрушение, либо в созидание. В Вашем случае произошло первое.
Давайте попробуем вернуться в исходное положение и прикоснуться к этому шару с другой стороны…

Программа интеграции основного и дополнительного образования

1. Что делать с детьми, которые занимаются по другой, опережающей программе вне школы?
2. Как сделать школьную и внешкольную программы не мешающими, а помогающими друг другу?
Ни в одном школьном предмете эта проблема не стоит так остро, как в иностранном языке. Разумеется, и в математике есть дети опережающие и отстающие, но такого огромного разброса в уровне знаний нет, наверное, нигде.
Ведь одни начинают учить язык с трёх лет, а другие – с 5-го класса, и иногда те и другие, за неимением альтернативы, попадают в одну группу. Крылатое “повторенье – мать ученья” – слабое утешение. Вряд ли математик счел бы целесообразным посадить семиклассника, к тому же хорошо успевающего, вместе с первоклассниками с целью повторения! Хотя в данном случае речь идёт только о количественно-временном расхождении (разница в 7 лет внутри одной программы). В случае с языками мы имеем дело ещё и с принципиальным качественным различием программ. Из множества альтернативных программ выделим две противоположные (и имеющие право на существование!):
– традиционная (условно – использование родного языка, перевод и заучивание слов), эта программа подразумевает преподавание по отечественным учебникам;
– аутентичная – исключающая использование родного языка, преподавание ведётся только на английском языке по английским учебникам.
Я являюсь одним из яростных сторонников аутентичной методики. Почему яростным? Да потому что все мы, преподаватели – фанаты, и уж если веруем во что-то, то непременно яростно. Именно эта фанатичность и делает методики преподавания так похожими на разные религии…
В Черногории расположен острог святого Василия, в котором живут и служат Богу одновременно представители трёх религий – православные, католики и мусульмане. Этот монастырь своим существованием напоминает нам о том, что Бог един. К этой мысли мы постараемся прийти вместе с вами, дорогие коллеги, а пока вернемся к нашим страстям…
Из множества ситуаций рассмотрим одну из типичных, описанную г. Кузнецовым.
Ребёнок начал изучать язык до школы по аутентичной методике (вероятно, её имел в виду автор письма) и продолжает изучать по той же программе. И вот во 2-м классе в школе появляется предмет “английский язык”, и преподавание ведётся по традиционной методике.
Задумывался ли хоть кто-нибудь из психологов, что происходит в головке ребёнка? Как уживаются эти два подхода к изучению языка в его ещё не окрепшем мозгу?
Почему-то вспомнился рассказ одного моего знакомого о своём детстве, о том, как бабка с дедом, дубася друг друга кулаками, учили внука молиться: один – двумя перстами, другой – тремя. Из такого приобщения к вере могло прорасти только одно – стойкое отвращение к молитве.
Ещё аналогия. Вопрос к психологам: “Что произойдёт с ребёнком, которого мама заставляет делать то, что папа запрещает?”
На языке математики эти два метода можно назвать индуктивным и дедуктивным. Т.е. традиционный метод – от частного к общему: буква, слог… фраза; аутентичный – фраза, мысль… буква. Тогда совершенно ясно, что соединение этих методик – сродни сложению противоположных чисел. (Знаки (+) и (–) в нашем случае условны, поэтому мы не уточняем, к какой из методик они относятся.)
Например, (–5) + 8 = 3
3 – это результат, полученный ребёнком (в условных единицах), его продвижение в языке. Но! Энергозатраты не зависят от направления (энергия, как известно, величина скалярная, и равна она y нас |–5| + |8| =|13|).
Ну а 13 – 3 =10 – это та лишняя энергозатрата, которая потрачена на погашение одного другим.
Химик, наверное, сказал бы так: чтобы сохранить уровень кислотности в растворе, куда вливают щелочь, надо лить ещё больше кислоты.
Я ощущала этот эффект взаимогашения на практике ежедневно до недавних времён.
Представляете, всё тайное стало вдруг явным! То, что с такой тщательностью от ребёнка скрывалось (то что five – это пять, а a table – это стол), теперь ему открылось, да ещё преподнеслось на блюде мощного, непоколебимого авторитета школы, подрывать который было бы в высшей степени неразумно как со стороны родителей, так и со стороны внешкольных преподавателей. Поэтому “борьбу” двух идей мы ведём не явно (упаси боже сказать ребёнку, что его учитель неправ!), а тайно, через мозг ребёнка. Я, например, почти зримо ощущала (пишу в прошедшем времени) эти дырочки – выдернутые из чужого языка слова и переведённые на родной – и тщательно штопала их, как когда-то колготки. (Ассоциация с колготками возникает потому, что именно на них от дырочки идут “стрелки”. Ах, как же много нитей-связей в лабиринтах языка рвётся при выдергивания одного только слова!)
А интонация! Эти нити, на которые нанизываются бусинки слов, эти жизненно важные артерии, сосуды, образующие кровеносную систему, которая питает грамматику (все грамматические структуры), это прежде всего интонационные нити. И мы, аутентисты (назовём себя так), плетём их из тончайших паутинок, в то время как одно только слово или фраза, произнесенные в мёртво-назидательном тоне, способны разрушить, перерубить эти нити. И мы опять кидаемся подбирать перерубленные концы и пытаемся их связать…
Две противоборствующие стороны, а между ними ребёнок – жертва наших сражений.
Что полезней: рисовать, танцевать или плавать? – этот глупый вопрос перестаёт быть таковым, когда мы вспоминаем, что в сутках 24 часа, а в неделе этих суток – всего семь. Родитель мучительно выбирает между одним, другим, третьим, мечется (а вернее, мечет ребёнка) с одного занятия на другое, старается везде поспеть, не успевая, как правило, только одно – дать ему отдохнуть, погулять. И вот в этом бешеном ритме вырывать из жизни малыша 2–3 часа в неделю (плюс время на подготовку домашних заданий) и выбрасывать их в никуда – просто преступление!
Давайте сразу отбросим варианты перевода в другую школу (помилуйте, зачем, с какой стати опять дёргать ребёнка в погоне неизвестно за чем?) и вернёмся к решению проблемы на месте.
Итак, эти экзекуции совершаются над ребёнком, потому что ТАК ПОЛОЖЕНО… Некая безликая и бессмысленная трактовка закона об образовании.
Но, как сказал Бигер: Law is valuable not because it is a law but because there is right in it.
Давайте же копнём эту формулировку и попробуем выяснить, КЕМ, ЧТО и КУДА положено?
Анекдот: солдат срочной службы переносит кирпичи из одной кучки в другую, потом назад и т.д., потому что ТАК велел сержант, тому лейтенант, тому, в свою очередь, приказал майор и так до генерала, который, как выяснилось, НЕ ТО имел в виду.
А ведь это о нас с вами, коллеги! Те самые законы, на которые мы ссылаемся, не такие уж и плохие, если их внимательно прочитать!
Оказывается, проблемы “опережающих детей”, индивидуальный подход к ученику – всё это предусмотрено законом об образовании, который нужно только внимательно прочитать и … правильно толковать. Мы стучимся в открытую дверь, уверяют нас в Минобразовании.
Но для начала нужна самая малость – добровольное, осознанное желание самого учителя (именно учителя, а не администрации), в классе которого учится ребёнок. И здесь очень важно избежать конфликта и найти взаимопонимание обеим сторонам. И если таковое случится, тогда – о чудо! Математический фокус! Мы сможем поменять знаки перед скобками – (–5) + 8 = 13.
Итак, продвижение ребёнка вперед по пути освоения языка может быть равно не 3 …а 13!
При правильном решении этой задачи мы можем не мешать, а помогать друг другу.
Итак, давайте ещё раз рассмотрим самый крайний вариант (только для того, чтобы оттолкнуться от него, как от противоположного). Родитель негодует на учителя, копит злобушку, ребёнок киснет, скучает на уроке, раздражая учителя, мешая ему.
Попробуем разорвать этот круг.
Итак, за опережающим ребёнком кто-то стоит. Либо владеющая языком (и что гораздо сложней – методикой) мама, либо преподаватель. Так пусть этот кто-то и поработает на благо школы и в помощь учителю! Школа всегда нуждалась в спонсорах, даже в лучшие времена. А сейчас она без таковых просто не выживет.
Разделим спонсорство условно на три вида – материальное, физическое (помощь в ремонте, уборке) и интеллектуальное.
Лично я, будучи родителем двух дочерей, все годы их обучения в школе проводила репетиции вечеров и концертов, писала сценарии, стихи, аккомпанировала… И ни разу не припомню, чтобы кто-нибудь из учителей или администрации узрел в этом какую-то обиду или “отбирание хлеба”. Ничего кроме благодарности я в свой адрес не слышала.
Ну а чем же, скажите на милость, отличается ситуация с английским языком? Абсолютно ничем! Нужно просто повернуться друг к другу лицом и протянуть руку помощи!
Учитель, зажатый в рамки программы, не имеющий сил и времени (после уроков – необходимые для выживания частные ученики) для творческих поисков, копаниях в песнях, сказках, составления сценариев. Не примите ради бога за обиду те, у кого в школе творческая жизнь кипит, ставятся спектакли, поются песни на английском языке.
Во-первых, мы говорили о большинстве учителей, а во-вторых, если в вашей школе есть такой энтузиаст-организатор, тем более! Кашу маслом не испортишь! Ему сам Бог велел привлечь внешкольных преподавателей, нагрузив на них часть работ.
Кроме школьных праздников и вечеров эти дети могут в рамках урока проводить либо некие “веселые минутки”, разучивая с классом песни, устраивать кукольные театры и т.д. Либо по конкретному тематическому заданию учителя (будь то счёт, цвета, одежда) вместе со своим педагогом составлять, а потом в классе проводить викторины, конкурсы. При этом, посмотрите! Наш опережающий ученик не выставляет себя, не противопоставляет себя классу, а работает на него.
Из опыта такой работы. Было получено от учителя задание: приготовить что-либо на тему “счёт, цвета”. Девочка выходит с макетом яблоньки с разноцветными яблоками на ней, с корзиной и разыгрывает некий мини-спектакль, в ходе которого ребята из класса включаются в игру, отвечая на вопросы:
– How many red apples are there on the tree?
– Five! Two! (односложно)
Причем ведущая кивает, соглашаясь и повторяя за отвечающими, удлиняет его ответ:
– Yes, there are five apples on the tree.
Что при этом происходит? И тот и другой работают, находясь в одной теме, только первый более активно, другие пока немного пассивно (речь идет о первом годе обучения, когда дети ещё не умеют строить фразы, задавать вопрос). Что мы получаем? Разнообразие оживляет урок для класса и дает неоценимую возможность нашему опережающему ребёнку продвигаться дальше. Да, именно неоценимую! Потому что нам, внешкольным преподавателям, во-первых, тесно в узких рамках наших индивидуальных занятий, мы, “аутентисты”, учим ребёнка говорить так, чтобы быть услышанным и понятым, т.е. нам нужна публика. А во-вторых, самое главное, ребёнок горы свернёт, если получит это задание от ВАС – УЧИТЕЛЯ. Вы даже не представляете, дорогие коллеги, каким мощным преимуществом вы обладаете по сравнению с нами. Ваша похвала – это счастье. Ваша тройка – трагедия. Поэтому ваше задание он всегда будет выполнять с гораздо большим энтузиазмом, чем наше. Вступив в некий творческий союз, мы создаем сильнейшую мотивацию для продвижения опережающего ученика с одновременной пользой для класса. В таких выступлениях ведь нет ничего нового, не так ли? Разве не знакома нам с давних времён практика докладов? Ученик получил от учителя по географии задание сделать доклад об Австралии, проработал с помощью родителей кучу литературы и выступил с интересным сообщением перед классом. В нашем же случае эти доклады могут быть регулярными и максимально интерактивными, т.е. обращенными к классу. Даже если это не игра, не викторина, а просто рассказ о стране, городе, это выступление должно быть пронизано вопросами, призывными репликами: Look! Isn’t, it? What do you think? С тем чтобы постоянно держать под контролем внимание класса. Он ведёт урок так же, как и учитель, став его ассистентом, помощником.

Растим смену прямо на уроке

Этим “правильным выстрелом” мы убиваем ещё одного зайца. Я, например, ставлю целью с самых первых шагов пробуждать у ребёнка желание кого-то научить тому, что только что узнал.
Никогда не забуду один трогательный случай. Мы закончили первый учебник English together, закрепили его, и на моё: “Let’s say ‘Good bye’ to our book”, – шестилетний Алик прижал книгу к груди и воскликнул: “Нет! мне ещё бабушку по ней надо учить!” И что вы думаете? Оказывается, он и вправду сажает бабушку перед собой (строго в определённый час), уморительно копирует учителя: “Оpen your book, page number 3 exercise 5! Listen to me! Repeat after me!” – даёт задание и ставит оценку!
Такая педагогическая направленность для меня просто необходима хотя бы потому, что понять что-то глубоко можно, только объяснив это кому-то. Старая истина: Men learn while they teach (Seneca).
И если мы дадим реализовать это рвение ребёнка в школе, предоставим ему возможность педпрактики, то очень скоро, даже не в старших, а в средних классах, мы получим волонтёров, стажёров, способных в случае крайней необходимости подменить заболевшего учителя либо в своём, либо в одном из младших классов.
Отнесёмся серьезно к этому предложению, дорогие коллеги! В условиях острого дефицита кадров такое движение может пробудить интерес к профессии учителя, поднять его престиж и реально выручить иногда при отсутствии учителя.
Ну а что же ученик должен делать в остальное время урока, кроме этих небольших выступлений? Ну, конечно же, аудировать! Сидеть тихо на последней парте с плеером, принесённым из дома. В предварительных обсуждениях этого варианта, проводя опрос, узнаю, что кто-то называет это “вызовом”, “привилегией”.
Давайте выясним, почему это не является ни тем, ни другим. “Вызовом” это не является хотя бы потому, что инициатива исходит от учителя. Это он дал ребёнку индивидуальное задание – подготовиться к очередному выступлению, попросив его принести из дома плеер. Точно так же как учитель математики, проводя работу над ошибками, даёт отличнику задачу со звёздочкой, чтобы тот мог двигаться дальше. И скажите, пожалуйста, считалось ли когда-нибудь решение усложнённых задач привилегией? К тому же вспомним, что ещё давным-давно, при социализме, кабинеты иностранного языка в школах старались оборудовать как лингафонные – с наушниками на каждой парте. Изначально подразумевалось индивидуальное, а не общее аудирование. (Петров слушает задание № 5, а Иванов – № 7.)
Ведь кто-то давал распоряжение строить такие классы, вряд ли называя индивидуальный подход “вызовом”, “привилегиями” и прочими вольностями. Принесенный плеер – это всего лишь небольшая техническая помощь родителя, компенсирующая неработающее (в 99%) оборудование для каждого ученика, к тому же давно устаревшее. Мы ничего не изобретаем, а воскрешаем старые традиции.
Ну, а теперь самый сложный вопрос. Как аттестовывать опережающего ученика? И вообще, кого именно учитель вправе считать опережающим и выводить на индивидуальную программу?
Этот вопрос очень непростой и требует гибкого мышления, некоторой смелости.

О сравнении методик и о срезе знаний

Давайте представим себе шар, нижний полюс которого – нулевое знание языка, а верхний – уровень, соответствующий ЕГЭ.
Сколько кратчайших путей существует от “0” к верхней точке? Бесконечное множество – любой меридиан. Мы заведомо упрощаем задачу, считая априори все методики равноценными, абсолютно одинаково приводящими к цели. Мы не рассматриваем все прочие петляющие линии. Но на первом этапе две методики могут быть диаметрально противоположными по направлениям движения, и, проводя срез (буквально срезая сегмент шара как арбуз) мы будем расходиться всё больше и больше, до самого “экватора”, после которого они уже пойдут на сближение и сойдутся в одной точке.
…В одном садике дети “прошли” зверюшек, в другом – посуду. Дети из этих садиков друг другу: “А ты даже не знаешь, как по-английски кошка?!”, “А ты не знаешь, как будет чашка?” и т.д. Можно “срезать” разные методики и удивляться, что ребёнок не знает, как спрягается глагол “to be” или как строится The Present Continuous, ведь у каждой методики свой путь.
И, не зная этого закона движения, невозможно посчитать пройденный путь за какой-либо отрезок времени. Разумеется, какие-то общие вехи всё равно должны быть, но только не будем делать их жёстко определёнными.
Давайте посмотрим в нашу верхнюю точку – ЕГЭ. Что от ребёнка будет требоваться на выходе из школы?
Аудирование, чтение, письмо и беседа на языке. Заметьте, формат этого экзамена абсолютно аутентичен (если не считать формулировки заданий на русском языке). Ни тебе перевода на английский с русского и наоборот, ни проверки знания транскрипции, ни требования знания правил грамматики (именно правил, а не использования их). Всё это были лишь вспомогательные вехи, как некие ходунки при первых шагах, которые ребёнок, вырастая, выбрасывает …
Но ведь кто-то учился ходить без этих ходунков? А может, не стоит их навязывать, давая право выбора?

Зачет, как концерт!

Сравнивая речь с музыкой, я вспоминаю, как проходит экзамен в музыкальной школе. Он всегда является одновременно концертом. Ученик играет подготовленные им произведения, а комиссия оценивает такие параметры, как техника, музыкальность. Ребёнка не стараются “подловить” на том, чего он не знает, а дают продемонстрировать то, что он знает.
Есть у музыкантов и зачёт по “чтению с листа”, когда перед учеником ставят незнакомые ноты, и он должен “с ходу” сыграть. Но это лишь небольшая часть в процессе обучения музыке, которая никогда не сможет заменить экзамена-концерта, где ученик раскрывает себя как музыкант.
Как хотелось бы, чтобы привычные нам тесты, ставшие уже почти самоцелью, заняли бы своё скромное место (разумеется, главные грамматические явления рано или поздно можно поставить под общий знаменатель, сделав “срез”). Но всё же по-настоящему оценить ученика можно, обсуждая с ним прочитанную им книгу, оценив способность мыслить на языке, послушав подготовленные им стихи, проверив фонетику. Хотя, разумеется, такая оценка требует гораздо более творческого подхода (фигурное катание, например, оценивается гораздо сложнее, чем футбол, где есть счёт). Разумеется, в массовом масштабе это нереально. Ведь тесты “угадалки из is-ов, was-ов ” может проверить любой секретарь, наложив на трафарет, проколов иголочкой и посчитав совпавшие дырочки. Но иногда, в отдельных случаях, если есть время, попробуйте оценить ученика “как музыканта”, и вы убедитесь – игра стоит свеч, вы получите удовольствие сами и сделаете счастливым вашего ученика.
Итак, если вы, устроив “прослушивание” такого ребёнка по учебникам и книгам, которые использовал его внешкольный преподаватель, поняли, что его уровень на данный момент в целом опережает школьную программу, пожалуйста, постарайтесь провести эту параллель между программами и оценить его (поставить оценку), не привязываясь к конкретным вехам – требованиям школьной программы. В самом деле, если ребёнок читает, говорит, используя в речи определённые грамматические конструкции, то стоит ли проверять его знания транскрипции, грамматических правил и перевода слов, которые являются лишь средством к достижению цели?
Найдите в себе силы и смелость дать этому ребёнку некий аванс, помня о том, что в дальнейшем, по мере взросления, эти разные программы будут всё больше сближаться и, в конце концов, сойдутся в одной точке ЕГЭ, который как мы уже говорили, аутентичен.

Пути к отступлению

Если преподавателем ребёнка является не мама, а репетитор то необходимо учесть возможность его исчезновения из жизни ребёнка в любой момент по самым различным причинам. И задача учителя – подстраховать ребёнка, не бросив “белой вороной” в школьную программу на полном ходу.
Как показывает практика, совместимость этих двух программ в некотором смысле односторонняя. После нескольких лет обучения по традиционной методике чрезвычайно сложно оторвать ребёнка от привычки переводить, заставить мыслить на языке. Переход же наоборот проходит совершенно безболезненно – переводит ребёнок запросто, то есть он просто “озвучивает” свою мысль (т.к. до сих пор он на языке мыслил, создавая в своём воображении картину происходящего, то теперь он описывает эту картину на родном языке).
И даже словарный диктант, этот главный критерий знаний в школе, воспринимается им как непривычная, но совсем несложная игра.
И всё-таки мы вынуждены сделать жёсткое ограничение: на индивидуальную программу можно переводить ученика, который не просто идёт параллельно, а обязательно опережает школьную программу хотя бы на год. В этом случае мы имеем некий “запас прочности”.
Справедливости ради заметим, что среди рекомендованных учебников есть отрицающие друг друга. О какой же единой государственной программе идёт речь? При переходе в другую школу (хотя бы в связи с переездом) ребёнок будет иметь те же проблемы.

Правовая сторона вопроса

Нужно ли в подобных случаях спрашивать мнение родителя, брать с него заявление на согласие? Конечно, нет! Не путайте с вариантом освобождения от предмета, переводом на экстернат, когда инициатива действительно идёт от родителя. Родители наших учеников законопослушные и законобоязненные (и слава Богу!).
Они смертельно боятся каких-либо конфликтных ситуаций, которые могут отразиться на ребёнке. А что касается программ – это просто не может быть предметом их компетентности, не стоит вешать на них этот груз проблем, в конце концов, кто-то из них вообще не владеет английским языком и абсолютно не знаком с этими программами.
Сравним нашу ситуацию опять же с уроком математики, на котором учитель дает опережающему ребёнку усложненную задачу во время работы над ошибками. Считает ли он необходимым звонить родителю ученика и спрашивать его мнение?

И, наконец, морально-этическая сторона вопроса

Давайте попробуем предвосхитить возможные негативные моменты и продумаем варианты их погашения.
1. Остальные дети в классе начинают завидовать: “Почему он (она) ничего не делает, а только слушает, я тоже так хочу”. Здесь абсолютно всё зависит от вас, учитель! Не забывайте о своём огромном авторитете. Вы – царь и бог в классе. Ваше слово – закон. Спокойно, улыбнувшись, вы можете сказать, что Настенька (Ванечка) уже прошла (прошёл) это материал немного раньше и сейчас выполняет другое важное задание. А какое – мы с вами узнаем. Вот увидите, дети через минуту забудут о сидящих на задней парте.
2. Если вдруг родители остальных детей будут задавать вопросы – объяснение то же самое. Эти ребята раньше начали изучать язык и сдали экстерном материал школьной программы.
3. Как должен вести себя сам ученик, занимаясь по индивидуальной программе? Задача родителя и внешкольного преподавателя – погасить возможное чувство превосходства над одноклассниками. Очень хорошо было бы объяснить ребёнку, что Господь спрашивает гораздо больше с тех, кому больше даёт; что он должен поделиться тем, что он знает, с одноклассниками. Подобно тому как занимающийся в музыкальной школе ребёнок выступает за честь класса на концертах, аккомпанирует другим, ставит танец для группы одноклассников, наш “англичанин” вносит свою лепту в жизнь класса. Это могут быть и подвижные игры на переменах, и постановка и репетиция спектаклей, и разучивание песен, и много-много другого интересного.
Итак, дорогие коллеги! Давайте попробуем повернуться лицом друг к другу и протянуть руку. Давайте дружить домами, а ещё лучше – семьями!

Ольга Львовна Соболева,
директор лингвистического центра “Гудвилленд”,
автор серии книг “Секреты свободного владения языком”

Дорогие читатели! Статья носит полемический характер. Ждём ваших откликов и комментариев.