TEACHERS FORUM

A Letter

В самом конце ушедшего учебного года, когда пора уже было выставлять последние четвертные и годовые оценки, несколько десятиклассников одной из московских школ пришли сдавать свои “долги” по английскому языку. Одним из таких долгов было письмо другу, и не написавшие его вовремя дома стали писать это письмо прямо в классе. “А я не знаю, кому писать”, – сказал один из них. “Напиши мне”, – ответила учительница. Он и написал. Вот что получилось:

Напоминаю, написано было это письмо в классе, без предварительной подготовки. Заподозрить автора в подхалимаже или в иных корыстных тенденциях не смог бы никто, так что письмо искреннее. Честно говоря, было несколько ошибок. В частности, было написано everybody understand, а не understands, are used to cheat, а не cheating. Что же касается конструкции should have been, то это был последний грамматический материал и усвоен он был неплохо. Но не о грамматике мне бы хотелось поговорить в связи с этим письмом, а о его содержании.

Итак, весьма вольнолюбивый и не самый образцово-показательный десятиклассник призывает свою англичанку быть более строгой, ибо некоторые (интересно, каков же, по его мнению, процент этих “некоторых”) ученики столь ленивы, что при добром учителе просто не могут заставить себя работать. То есть строгий учитель – идеал? Я всегда боялась излишней строгости и чопорности на уроках, равно как и излишней демократичности и панибратства.

Я для себя обозначила три категории учителей, приобщиться к которым мне бы не хотелось: Учитель-Генералис-симус, Учитель-Душка и Учитель-Токарь. Первый всегда подтянутый, голос негромкий, но интонации, не допускающие возражений, на уроках дисциплина многим на зависть, материал излагает четко, критерии оценки сформулированы раз и навсегда, отступления от них недопустимы, уважительных причин для оправдания несделанного домашнего задания практически не существует. У такого учителя дети предмет, как правило, знают, но как-то без души, да и любовью ни к предмету, ни к самому учителю не пылают. Учитель-Душка, – наоборот, всеми любим, он всегда войдет в положение, за несделанное домашнее задание поставит в журнале точку, потом жирную точку, а через неделю забудет, что эта точка значит. На уроках поощряется инициатива, зачастую приводящая к шумному течению урока. Предмет дети любят, но знают не очень хорошо. Учитель-Токарь часто говорит, что дети – это детали, которые он вытачивает и за которые получает деньги, а вступать в эмоциональные отношения с вытачиваемой деталью нелепо, вот он и не вступает. Работает добросовестно, но настолько отстраненно, что дети через год уже не помнят ни его самого, ни его предмет.

Это, конечно, очень схематично, а реальная жизнь не укладывается в схемы, но для меня всегда было мучительно неясно, как, создавая творческую обстановку на уроке, стимулируя учеников говорить, не боясь ошибок, поощряя свободное проявление инициативы, не подавляя её в случае неудачного выступления двойками, не стать Учителем-Душкой и, как, закручивая гайки, борясь за дисциплину на уроке, не задавить творческий потенциал моих учеников, став Учителем-Генералиссимусом. И как, в попытках найти золотую середину, не стать Учителем-Токарем, вытачиваю-щим из года в год свои детали в соответствии со школьной программой, устав от этого и не видя перед собой живых учеников.

Так как же быть со строгостью, к которой призывает нас автор приведенного выше письма? А ведь он призывает не только к более строгому к себе отношению, но и выступает за увеличение доли письменных и грамматических заданий, безусловно, полезных, но явно нелюбимых школьниками. Да и отношение к проблеме списывания у него совпадает с нашим, учительским. То есть наш совершенно обычный, не суперобразцово-показательный десяти-классник явно продемонстрировал полное понимание того, что знание английского языка нужно не маме с папой, не нам с вами, а ему, и поэтому он готов вдумчиво прорабатывать грамматику, вникать в различия между разговорным и письменным английским и никогда не будет списывать. И нам совершенно не нужно вырабатывать никаких стратегий для более результативной работы с такими учениками. Наше дело внятно излагать материал, а все остальное они сделают сами, ибо понимают, что это нужно им. Не сомневаюсь в искренности автора письма. Но мои ученики, если и понимают, что английский нужен им, значительную часть работы выполняют при наличии определенного прессинга с моей стороны. Естественно, стараюсь облечь этот прессинг в как можно более привлекательную форму, но все же не могу сказать, что всегда добиваюсь успеха. Причина во мне? Или мои ученики не такие сознательные, как автор письма? Чтобы никто не сомневался в реальности этого десятиклассника, назову его: Саша Маслов, московская негосударственная школа с прекрасным названием “Школа Сотрудничества”. Его адресат – учительница этой школы Ирина Валентиновна Косякова. Она и показала нам это письмо, естественно, с разрешения автора.

Кстати, тему “Informal letter” Саша усвоил так себе: где правильное начало письма, где его правильное завершение? Но, несмотря на формальные недостатки этого неформального письма, оно повергло меня в глубокие раздумья, которыми я пыталась с вами поделиться. Говорят, что учительская рефлексия штука не полезная, а очень даже вредная, приводящая к бессоннице и неуверенности в себе. Наше дело – учить детей в соответствии с программой, а не копаться в себе. Или все-таки невозможно быть Настоящим Учителем без постоянного анализа ситуации и поиска верного решения? Как вы считаете, дорогие мои коллеги?

Наталья Федотова